Чак Паланик - Колыбельная [litres]
В прежние времена моряки в долгом плавании оставляли на каждом пустынном острове по паре свиней. Или по паре коз. А когда приходили к этому острову в следующий раз, там уже был запас «живого» мяса. Это были необитаемые острова, царства девственной, дикой природы. Там обитали птицы, которых не было больше нигде на Земле. Там не было хищных зверей. Там не было ядовитых растений или растений с колючками и шипами. Это был истинный рай на Земле.
Когда моряки приходили к такому острову в следующий раз, там их ждали стада свиней или коз.
Устрица рассказывает нам об этом.
Моряки называли такие стада «посеянным мясом».
Устрица говорит:
– Вам это ничего не напоминает? Например, старинную историю про Адама и Еву?
Он говорит, глядя в окно:
– Может быть, Бог однажды вернется на Землю с большой бутылкой острого соуса для барбекю?
Мы проезжаем мимо какого-то серого озера, большого – до горизонта. Там водятся только речные мидии и миноги, говорит Устрица. В воздухе пахнет протухшей рыбой.
Мона прижимает к лицу подушечку, набитую ячменем и лавандой. Тыльные стороны ее ладоней разрисованы замысловатым узором – ржаво-коричневой хной. Узор тянется и по пальцам тоже, до самых ногтей. Красные змеи и лозы, переплетающиеся друг с другом.
У Устрицы звонит мобильный, и он выдвигает антенну. Подносит трубку к уху и говорит:
– «Мымра, Маркер и Муфлон», юридические услуги.
Он ковыряет пальцем в носу, потом вынимает палец и внимательно его изучает. Он говорит в трубку:
– И как скоро случился понос после того, как вы там поели?
Он замечает, что я на него смотрю, и тыкает в меня пальцем.
Элен говорит в свой мобильный:
– Люди, которые жили там раньше, были очень довольны. Это хороший, красивый дом.
В местной газете «Erie Register-Sentinel» в разделе «Досуг» напечатано объявление:
ВНИМАНИЮ КЛИЕНТОВ ГОЛЬФ-КЛУБА «ДОМИК В ДЕРЕВНЕ»В объявлении сказано: «Искупавшись в бассейне, вы заразились стафилококком, не поддающимся никакому лечению? Если так, то звоните по указанному телефону и объединяйтесь с другими такими же пострадавшими, чтобы подать коллективный иск в суд».
В общем, вы уже знаете номер мобильного телефона Устрицы.
В 1870-х годах, говорит Устрица, один человек по имени Спенсер Бэйрд решил поиграть в Господа Бога, накормившего страждущих. Он рассудил, что самым дешевым источником протеина для американцев будет карп обыкновенный. В течение двадцати лет он наводнил всю страну маленькими карпятами. Он договорился с хозяевами железнодорожных компаний, чтобы машинисты возили с собой судочки с его маленькими карпятами и выпускали их в каждый водоем, который попадется у поезда на пути. Он даже не пожалел денег на специальные железнодорожные цистерны для перевозки мальков.
У Элен звонит мобильный, и она отвечает на звонок. Ее ежедневник раскрыт на сиденье. Она говорит в трубку:
– И где конкретно сейчас находится его королевское высочество? – и пишет имя под сегодняшней датой в своем ежедневнике. Она говорит в трубку: – Скажите мистеру Дрешеру, что мне нужны клипсы с изумрудом. Он знает какие.
В другой газете, «Cleveland Herald-Monitor», в разделе «Стиль жизни» напечатано объявление:
ВНИМАНИЮ КЛИЕНТОВ СЕТИ МАГАЗИНОВ «СТИЛЬНАЯ ОДЕЖДА ДЛЯ ВАѻ объявлении сказано: «Если вы заразились генитальным герпесом, примеряя одежду в указанном магазине, звоните по указанному телефону и объединяйтесь с другими такими же пострадавшими, чтобы подать коллективный иск в суд».
Телефон все тот же. Мобильный Устрицы.
В 1890 году, говорит Устрица, еще один человек решил поиграть в Господа Бога. Юджин Скиффелин выпустил шестьдесят sturnus vulgari, скворцов обыкновенных, в нью-йоркском Центральном парке. Пятьдесят лет спустя эти скворцы распространились до Сан-Франциско. Сейчас в Америке более двухсот миллионов скворцов. А все потому, что Скиффелину хотелось, чтобы в Новом Свете жили все виды птиц, упомянутых в произведениях Шекспира.
Устрица говорит в свой мобильный:
– Нет, сэр, ваше имя – это строго конфиденциальная информация, его никто не узнает.
Элен заканчивает разговор по мобильному и закрывает ладонью нос и рот.
– Чем это так пахнет противно?
Устрица прижимает к груди свой мобильный и говорит:
– Дохлой селедкой.
Когда в 1921 году перестроили канал Велланд между озерами Эйр и Онтарио, говорит Устрица, Великие Озера наводнились морскими миногами. Эти паразиты пьют кровь больших рыб типа форели или лосося и убивают их. Когда крупные хищники вымерли, резко выросла популяция мелкий рыб. Со временем они съели весь планктон, после чего вымерли сами. От голода.
– Глупые жадные селедки, – говорит Устрица. – И не только селедки.
Он говорит:
– Либо животные каждого вида учатся контролировать рост своей популяции, либо они вымирают от посторонних причин: голода, или болезней, или войны.
Мона говорит сквозь подушку:
– Не говори им ничего. Они все равно не поймут.
Элен открывает одной рукой сумочку, что лежит на сиденье рядом с ней, и достает маленький аэрозольный баллончик – освежитель дыхания. Кондиционер в машине работает на полную мощность. Элен брызгает освежителем на носовой платок и прижимает платок к носу. Потом она брызгает освежителем на решетку кондиционера и говорит:
– Это насчет баюльной песни?
Я говорю, не оборачиваясь назад:
– Ты хочешь использовать эту песню для контроля рождаемости?
А Устрица смеется и говорит:
– Что-то типа того.
Мона убирает подушку и говорит:
– Это насчет гримуара.
Устрица говорит, набирая номер на своем мобильном:
– Если мы его найдем, он будет наш общий.
А я говорю: если мы его найдем, мы его уничтожим.
– Но сначала прочтем.
Устрица говорит в свой мобильный:
– Да, я подожду. – Он говорит нам: – Весьма символично. Вся структура власти западного общества в одной отдельно взятой машине.
Согласно Устрице, «Отцы», у которых вся власть, не хотят никаких перемен.
Он имеет в виду меня.
Я считаю – раз, я считаю – два, я считаю – три…
Устрица говорит, что у «Матерей» власти значительно меньше, но им хочется большего.
Он имеет в виду Элен.
Я считаю – четыре, я считаю – пять, я считаю – шесть…
А у молодых, говорит Устрица, нет вообще никакой власти – нет, но отчаянно хочется.
Устрица с Моной.
Я считаю – семь, я считаю – восемь… а Устрица все говорит и говорит.
Эти помолчать-фобы. Эти поговорить-голики.
Устрица говорит, улыбаясь уголком рта:
– Каждое поколение хочет быть последним. – Он говорит в свой мобильный: – Да, я хочу поместить у вас платное объявление. – Он говорит: – Да, я подожду.
Мона опять прижимает к лицу подушку. Ее пальцы оплетены узором из ржаво-красных змей и лозы.
Костер кровельный, говорит Устрица. Горчица. Пуэрария.
Карпы. Скворцы. Посеянное мясо.
Устрица говорит, глядя в окно:
– Вы никогда не задумывались, что, может быть, Адам и Ева – это просто два глупых щенка, которых Бог выбросил за порог, потому что они не просились пописать на улицу?
Он открывает окно, и в машину врывается запах – теплая вонь дохлой рыбы. Устрица повышает голос, чтобы перекричать шум ветра:
– Может быть, люди – это просто домашние крокодильчики, которых Бог спустил в унитаз?
Глава двадцать четвертая
Очередная библиотека. Я жду в машине, а Элен с Моной идут искать книгу. Я сам вызываюсь ждать. Когда они уходят, я быстро пролистываю ежедневник Элен. Почти под каждой датой записаны имена, и некоторые из них я знаю. Диктатор из какой-нибудь банановой республики или известный мафиози. Все имена зачеркнуты тонкой красной линией. Последние десять – двенадцать имен я переписываю на листок бумаги. Между именами – записи-напоминания о встречах. Почерк у Элен красивый и совершенный, как хорошее ювелирное изделие.
Устрица наблюдает за мной с заднего сиденья. Он сидит, закинув руки за голову. Босые ноги он положил на спинку переднего сиденья, так что они болтаются в непосредственной близости от моего лица. На одной ноге, на большом пальце – серебряное кольцо. На пятках – мозоли. Серые, грязные, растрескавшиеся мозоли. Он говорит:
– Мамочке не понравится, что ты роешься в ее личных вещах.
Я читаю ежедневник наоборот – от конца к началу. Три года имен и назначенных встреч. Там есть и еще, но я вижу, что Элен с Моной уже возвращаются к машине.
У Устрицы звонит мобильный, и он говорит в трубку:
– «Дурень, Демо и Дурында», юридические услуги.
Я не успел прочесть и половины, и трети. Годы и годы страниц. Ближе к концу ежедневника – годы и годы чистых страниц, которые Элен еще предстоит заполнить.
